фото показано с : fergananews.com

23-24 июня в Ташкенте проходит 15-й саммит Шанхайской организации сотрудничества, на который прибыли главы государств-членов ШОС. В ШОС входят Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан.

Статус наблюдателей имеют Белоруссия, Монголия, Индия, Иран, Пакистан и Афганистан. В 2015 году в ШОС была запущена процедура приема в организацию Индии и Пакистана; на саммите в Ташкенте должно состояться подписание меморандумов о присоединении к ШОС Дели и Исламабада.

Однако, как рассказал специальный представитель президента России по делам ШОС Бахтиер Хакимов, «мы не будем увлекаться расширением членского состава и состава участников в качестве наблюдателей». По словам Хакимова, первая волна расширения ШОС обязательно должна включать Иран, «потому что мы уже чувствуем, что присоединение двух новых государств, а если еще будет третье, потребует очень точной переналадки всего механизма сотрудничества». Хакимов рассказал, что заявки на участие в деятельности ШОС подали Афганистана и Бангладеш, среди желающих — Сирия, Египет. «Израиль направил обращение на получение статуса партнера по диалогу организации», - сказал Хакимов.

Шанхайская организация сотрудничества многим представляется как китайский экономический региональный проект, в котором до сих пор все межгосударственные соглашения были двусторонние. Но в 2013 году Китай выдвинул инициативу объединения своих проектов «Экономический пояс Шёлкового пути» и «Морской Шёлковый путь XXI века», соединив их в мегапроект «Один пояс – один путь». Проект охватит большую часть Евразии, соединив развивающиеся и развитые страны. Проект «Один пояс – один путь» пройдет через территории, на которых проживает 63% населения планеты; предположительный экономический оборот - 21 трлн долларов.

Справка: мегапроект «Один пояс – один путь» соединяет проекты «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской Шелковый путь XXI века». В рамках «Экономического пояса Шёлкового пути» рассматривается создание трех трансевразийских экономических коридоров: северного (Китай — Центральная Азия — Россия — Европа), центрального (Китай — Центральная и Западная Азия — Персидский залив и Средиземное море) и южного (Китай — Юго-Восточная Азия — Южная Азия — Индийский океан). Проект «Морской Шёлковый путь XXI века» включает в себя создание двух морских маршрутов: от побережья Китая через Южно-Китайское море в Южно-Тихоокеанский регион и от Китая в Европу через Южно-Китайское море и Индийский океан.

Возможное предстоящее расширение ШОС и амбициозные китайские мегапроекты вызвали вопросы экспертов и журналистов о перспективах роста китайского влияния в регионе – и как к этому отнесется Россия, которая является в ШОС вторым центром силы. «Фергана» предлагает для прочтения статью, опубликованную на портале Central Asian Analytical Network, в которой собраны мнения экспертов.

* * *

«Центральная Азия – это самый лакомый кусок торта, данный небесами нынешним китайцам», – эта цитата Лю Ячжоу, генерала Народно-освободительной армии Китая (НОАК), известного своими «ястребиными» взглядами, помещена эпиграфом в блоге chinaincentralasia. com , открытом при британском Royal United Services Institute (RUSI) и посвященном Китаю и Центральной Азии.

Проходящий на этой неделе в Ташкенте саммит ШОС может размыть роль Центральной Азии в этом блоке, так как ожидается, что к ШОС присоединятся Индия и Пакистан. Такое решение было принято на прошлогоднем саммите ШОС в Уфе, а Индию и Пакистан необходимо принять вместе по той же логике, как и НАТО принимал Турцию и Грецию одновременно.

Расширение ШОС впервые после момента его создания в 2001 году воспринимается по-разному. Дэвид Эркомаишвили в своей статье для New Eastern Europe отмечает, что ШОС всегда делала упор на равенстве своих членов, что отличало ее от региональных блоков, где доминировала Россия. Особенную ценность ШОС для стран Центральной Азии представлял стратегический паритет или возможность свободно балансировать между российским и китайским влиянием, а также удерживать устойчивые позиции по отношению к американскому интервенционизму. Присоединение Индии и Пакистана значительно сдвигает повестку организации, пишет автор, уменьшая важность роли Центральной Азии, а также политизируя международные вопросы, которые государства Центральной Азии всегда предпочитали избегать из-за опасений ухудшить свои хрупкие отношения с Западом. ШОС лишается исключительно постсоветского значения, и ее расширение откроет путь для дальнейшего регионального развития, где возможными следующими членами могут быть Иран и Турция.

Бывший посол Индии в Узбекистане и Южной Корее, Сканд Тайал пишет, что членство Индии в ШОС наметит новый курс как для индийской дипломатии, так и для антитеррористической повестки страны. Членство Индии в ШОС дополнит другие инициативы Индии по выходу в Центральную Азию через порт Чабахар в Иране и экономический коридор Север-Юг. В свою очередь, пишет Тайал, присоединение к ШОС самой крупной демократической страны мира повысит авторитет организации и будет способствовать признанию ее в качестве важного игрока, стремящегося обеспечить мир, безопасность и стабильность в Центральной Азии. Бывший посол, однако, предупреждает, что учитывая «хорошо известные антизападные и антиамериканские настроения двух ключевых членов ШОС, Китая и России», Индия должна вести более выверенную политику взаимодействия с организацией, чтобы решения ШОС не оказали отрицательного влияния на ее дружественные связи с другими крупными державами.

Кто будет формировать так называемую Большую Евразию: Россия или Китай? Несмотря на то, что Китай играет все более важную роль в вопросах региональной безопасности, Пекин еще колеблется принять на себя большую ответственность и предпочитает оставить эту сферу России во избежание неизбежных региональных экономических и политических осложнений, пишет Рафаелло Пантуччи (RUSI). Для авторов статьи в апрельском номере Foreign Affairs «Moscow’s Failed Pivot to China» («Неудачный разворот Москвы в сторону Китая») очевидно, что это не Россия использует Китай в своей усложнившейся международной позиции, а наоборот – Китай Россию. Статья указывает на неудачи энергетических проектов, растущую конкуренцию двух стран на рынке вооружения, падение объемов торговли между Россией и Китаем, а также малый экспорт России в Китай. По мнению авторов, Китай все больше чувствует себя лидирующим в этих отношениях, и остается все меньше оснований, чтобы Китай продолжал делать уступки России, помимо абсолютно необходимых, чтобы сохранить отношения на текущем уровне.

Проект «Один Пояс-Один путь» (или его новая аббревиатура «Пояс и Путь») остается главной линзой, через которую Китай рассматривает регион, считает Пантуччи. Но, как говорил министр иностранных дел КНР Ван во время своего недавнего визита в Бишкек, Китай хотел бы рассматривать «ШОС в качестве платформы для ускорения стыковки Экономического пояса Шелкового с развитием Евразийского экономического союза». Возможно, пока Пекин сам не осознает последствия своей возросшей роли в регионе, указывает автор.

Бруно Макаеш, исследователь Фонда Карнеги-Европа, дает детальную картину того, что происходит на «новой западной границе, завоеванной Китаем». Все дороги ведут в Урумчи или, вернее, в Хоргос? Китайский город Хоргос поразил автора своей кипучей предпринимательской энергией. «Это буквально новый Дикий Запад, – пишет Бруно. – Молодежь устремляется в Хоргос из больших китайских мега-городов на востоке». Хоргос становится границей между Европой и Китаем, крупнейшими экономиками мира, не считая США, и доставка груза обещает уложиться всего в 10 дней по железной дороге. В казахстанском Хоргосе атмосфера намного спокойнее, отмечает автор. Но здесь идет строительство крупного перевалочного центра, где товары будут разгружаться и формироваться для нового направления, а гигантские краны всего за 47 минут смогут разместить товар по вагонам, После строительства порта ожидается, что вдоль пути будут развиваться новые индустриальные зоны и города, а разные экономические регионы будут специализироваться в отдельных промышленных нишах. Многие китайские предприниматели уже начали сюда переселяться в надежде заработать на российском рынке, действуя из Казахстана.

Но как убедить инвесторов в том, что им не придется столкнуться с многочисленными политическими рисками, которыми богат регион, задается вопросом автор и цитирует китайского бизнесмена, который предлагает создать международные миротворческие силы в регионе, которые обеспечат стабильность бизнесу. Такие идеи не могут не пугать соседние страны, в Казахстане уже прокатились антикитайские протесты, Москва воспримет их также с большим беспокойством. Европа пока не проявляет особого энтузиазма, и главные партнеры Китая по проекту – это Казахстан, Турция и Иран.

Многие исследователи скептически относятся к практической реализации китайской версии «Шелкового пути». Исследователи американского центра CSIS (Center for Strategic and International Studies) указывают, что Китай (равно как Индия или Япония) в реализации регионального проекта преследует свои личные интересы – создание новых коммерческих возможностей для своих компаний и усиление геополитического влияния. В материале South China Morning Post приводится цитата бывшего посла Сингапура в Китае: «Инфраструктурные инвестиции имеют низкую и медленную доходность. Требуется до трех лет, чтобы построить 100-километровую трассу с тремя или четырьмя мостами. На строительство такой же железной дороги уйдет от пяти до восьми лет. Политическая ситуация быстро меняется и непредсказуема. Поэтому будет проблематичным удержать устойчивость проекта и сохранить прибыль».

Для стран Центральной Азии проект «Пояс-Путь» бросает еще больше вызовов. Как, к примеру, страны региона могут получить какие-либо выгоды от проекта вне обычных транзитных сборов? Сара Лейн из RUSI в блоге для Financial Times отмечает, что теоретически китайские инвестиции должны создавать новые возможности для местного населения, но Китай всегда предусматривает, что проекты, финансируемые его банками, должны быть реализованы китайскими компаниями и китайской рабочей силой. Против этого условия у Туркменистана и Узбекистана есть квоты на местное содержание – в Туркменистане 70% штата проекта должно состоять из местных работников, в Узбекистане ограничивают импорт рабочей силы только работниками на управленческих позициях. В Кыргызстане на строительстве двух дорог (Ош-Сарыташ- Иркештам и Бишкек-Нарын-Торугарт) было задействовано 70% китайских рабочих, а 60% материалов было импортировано. Китайский ЭКСИМ Банк уже стал крупнейшим кредитором Кыргызстана на конец 2015 года, ссудив Бишкеку 1,3 млрд. долл. из общего странового дола в 3,6 млрд. долл. Но в центральноазиатских правительствах не уточняют, как и когда они собираются возвращать заемные средства. Но разве есть бесплатные китайские деньги? Инвестиции – это не альтруизм, пишет Лейн.

Как писал ранее упоминавшийся автор Карнеги Бруно Макаеш, возможно, Шелковый путь – это не коммерческий, а культурный проект. Выгоды от инфраструктуры и торговли выльются в интенсивный обмен в сфере политики, культуры и безопасности. Китай, возможно, понимает, что при всей свой роли экономического локомотива он рискует остаться «политическим островом» – и, в конечном счете, останется зависимым от глобальной системы, которую он не создавал и которую не может контролировать. Как сказали автору китайские студенты в Пекине, где, кстати, можно взять университетский курс по инициативе Шелкового пути: Китай хочет вернуть миру то, что он получил, поделиться плодами экономических реформ, начатых под Дэн Сяопином почти 40 лет назад.

Рафаэлло Пантуччи упоминает, что центральноазиатские лидеры заинтересованы в том, чтобы Китай взял на себя большую степень ответственности за некоторые региональные вопросы безопасности. Исследователь считает, что «как первая остановка на идеологически центральном Экономическом поясе Шелкового пути, Центральная Азия будет приоритетной точкой в китайской внешней политике в ближайшие годы. Но какими будут долгосрочные последствия этого, еще предстоит выяснить.

Подробнее читайте на fergananews.com ...

185 +