Фото с сайта News. tj Несмотря на декларируемые правительством Таджикистана меры, уровень коррупции в стране не снижается, и республика по-прежнему находится в «черном списке» международных антикоррупционных рейтингов.

Об этом в начале августа на пресс-конференции в Душанбе заявила начальник управления Агентства по борьбе с коррупцией и госфинконтролю Таджикистана Нигора Хокими. Чиновница выразила мнение, что коррупцию не победить ни высокими зарплатами, ни ужесточением наказания. В пример она привела Сингапур, где зарплаты довольно высоки, но коррупция, тем не менее, имеет место, а также Китай, где за такие преступления казнят, но и это не помогает искоренить взяточничество и злоупотребления.

Однако чиновница слукавила, поскольку сравнение это не совсем корректное: в рейтинге международной организации Transparency International по уровню коррупции Сингапур находится на шестом месте, рядом со Швецией, а Китай – на 77. Так что уровень коррупции в этих странах разный. Сам же Таджикистан давно обретается ближе к концу второй сотни, но об этом ниже.

Хокими считает, что снизить количество коррупционных преступлений можно путем повышения правовых знаний у населения и тесного сотрудничества гражданского общества, в том числе СМИ, с властями. И эти слова чиновницы антикоррупционного ведомства прозвучали как минимум неискренне (хотя в искренность властей в Таджикистане уже давно не верят). Люди видят, что инициатива наказуема. Совсем недавно, в июле, журналист и руководитель сборной команды КВН Таджикистана Хайрулло Мирсаидов был приговорен к 12 годам заключения именно за то, что в открытом письме президенту Эмомали Рахмону обнародовал факт коррупции со стороны чиновника Согдийской области. Обращение Мирсаидова обернулось против него самого – вместо расследования деятельности чиновника следствие занялось проверкой команды Хайрулло. В результате его жалобу расценили как ложный донос, да еще и обвинили в растрате и подделке документов. Насколько активно после этого граждане захотят «сотрудничать» с госорганами по выявлению коррупционеров – вопрос риторический.

Системная угроза

Если посмотреть доклады Transparency International по Индексу восприятия коррупции, то становится очевидным, что ситуация в Таджикистане неуклонно ухудшается. Так, в докладе за 2015 год Таджикистан занял 136 место среди 168 стран (чем ниже место в рейтинге, тем выше уровень коррупции в государстве. – Прим. «Ферганы»). В 2016 году республика расположилась уже на 151 позиции среди 176 стран, а в 2017 году Таджикистан опустился до 161 места среди 180 государств. По мнению экспертов Transparency International, для стран с наихудшими показателями характерно наличие недобросовестного управления, неблагонадежные государственные институты (такие как полиция и судебные органы), а также недостаточный уровень независимости средств массовой информации.

Таджикистан в рейтинге коррупции Transparency International

Выводы Transparency International косвенно подтвердил в своем ежегодном послании в декабре 2017 года и сам Рахмон. По его словам, совершение коррупционных преступлений в местных органах исполнительной власти имеет тенденцию к росту и по сравнению с 2016 годом увеличилось на 25%.

Тот факт, что коррупция в Таджикистане превратилась в систему, впервые был признан 11 лет назад Центром стратегических исследований (ЦСИ) при президенте Таджикистана. В 2007 году ЦСИ совместно с Программой развития ООН провел исследование, в котором было указано, что наиболее распространенной формой коррупции является взяточничество, тесно соседствующее с семейственностью, родственными связями и землячеством, следствием чего часто становятся махинации с госимуществом.

В 2015 году издание «The Diplomat» писало, что основой коррупционной системы в Таджикистане стала семейственность, однако власти страны не считают ее одним из видов коррупции и не принимают серьезных шагов для борьбы с этим явлением. Более того, с каждым годом все больше членов семьи президента назначаются на посты во власти. Ярким примером этого являются последовательные назначения сына президента Рустама Эмомали, который сейчас занимает пост мэра Душанбе, и дочери — Озоды Рахмон, являющеся главой президентской администрации.

Эмомали Рахмон награждает дочь Озоду. Фото пресс-службы президента Таджикистана

А в июне текущего года Центр по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) опубликовал расследование под названием «Таджикистан: миллионы в брачной корзине», посвященное бизнесу зятя Рахмона Шамсулло Сохибова и его компании «Фароз», в котором рассказывается о том, как «все, представляющее хоть мало-мальскую ценность в этой стране — от лицензий на добычу сырья до автошкол и даже разведения лекарственных растений — быстро прибирает к рукам президент Эмомали Рахмон и его родственники».

Эмомали Рахмон с сыном Рустамом. Фото пресс-службы президента Таджикистана

Борьба по сигналу

По данным антикоррупционного агентства Таджикистана, за шесть месяцев текущего года госслужащие в стране совершили 188 коррупционных преступлений, на 44 случая превысив показатели аналогичного периода прошлого года. Статистика ведомства свидетельствует, что больше всего коррупционных преступлений было совершено в сферах здравоохранения и соцзащиты (66) и образования (63).

В том же упомянутом ежегодном послании парламенту президент Таджикистана перечислил наиболее коррумпированные структуры и ведомства. По его мнению, самые злостные коррупционеры работают в учреждениях образования и науки, труда, миграции и занятости населения, структурах Госкомитета по землеустройству и геодезии, Налогового комитета, Комитета по делам молодежи и спорта, а также в судах и местных органах исполнительной власти.

При этом глава государства не упомянул силовые структуры, например, МВД, которое по масштабам коррупции не уступает вышеперечисленным ведомствам, о чем свидетельствуют регулярно появляющиеся в СМИ сообщения о фактах вымогательства и взяточничества со стороны сотрудников правоохранительных органов. Практически любой, кому приходилось иметь дело с правоохранительными или фискальными органами Таджикистана — милицией, прокуратурой, таможней, налоговой — когда-либо сталкивались с неформальными платежами или вымогательством. Это стало настолько обыденной практикой, что ее жертвами становятся даже иностранные туристы.

Пожурить правоохранителей Рахмону все же пришлось, после того как широкий общественный резонанс получило опубликованное в Сети видео, на котором таджикские милиционеры вымогают деньги у румынских туристов. Президент потребовал строго наказывать сотрудников правоохранительных органов за взяточничество и грубое отношение к иностранцам. «Если в будущем сотрудники милиции, работники таможни или пограничники будут вымогать деньги у туристов, или препятствовать их путешествию по стране, их нужно объявить предателями нации и наказать самым строгим образом», — заявил Рахмон на встрече с руководителями и активистами Согдийской области в июле этого года.

Сотрудники антикоррупционного ведомства Таджикистана. Фото с сайта Asiaplustj. info

Формально Таджикистан выполняет многие рекомендации международных организаций в части борьбы с коррупцией — принимает новые законы и положения, совершенствует прежние. Так, в первой половине августа были утверждены поправки в ту часть законодательства, которая касается противодействия коррупции. В частности, изменения были внесены в закон республики «О государственной службе», где теперь указано, что госслужащие должны заполнять декларации о своих доходах и имуществе ежегодно в конце марта, а только поступающие на службу – перед началом своей работы.

Были также поддержаны поправки к некоторым статьям Уголовного кодекса, согласно которым тюремные сроки за взяточничество нельзя будет заменить на штраф. Тем самым отменены принятые в 2016 году нормы, которые предусматривали возможность выхода на свободу лицам, осужденным за дачу и получение взятки, если они заплатили штраф в размере 200 сомони ($22) за каждый день пребывания в местах заключения.

Берут по-родственному

Однако большинство людей в Таджикистане не верят в действенность законов, потому что в стране действует ручное управление: вся власть сосредоточена в руках президента, его семьи и друзей. Законы существуют только на бумаге, а фактически так, как должен, не работает ни один из институтов власти – исполнительной, законодательной и судебной. Нет и сильного гражданского общества, поэтому непотизм процветает с молчаливого согласия населения.

По утверждению шведского политолога Йохана Энгвалля, в ряде республик бывшего СССР чрезвычайно распространена практика купли-продажи государственных должностей, что открывает возможности для дальнейшего обогащения. Таким образом, в чиновники идут те, кто может заплатить, или те, кто имеет блат по родственной части.

В Таджикистане всем известно, по какому принципу назначаются люди на государственные должности. Клановость и семейственность по-прежнему являются серьезной проблемой, которая обессмысливает саму борьбу с коррупцией. Когда процветает кумовство, родственники продвигают своих везде и всюду – в том числе и в органы, которые должны бороться с коррупцией. Кланы оккупировали все силовые органы: папа — в милиции, брат — в антикоррупционном агентстве, сын — в прокуратуре и т. д. Чем выше должность, тем шире возможности. Поэтому посты тоже являются предметом купли-продажи: за более высокую позицию необходимо отдать больше денег. Надо ли говорить, что в таком случае профессионализм и компетентность уже не имеют никакого значения.

Однако чиновники не признают наличия клановости и местничества и пытаются отрицать очевидные факты. Так, на пресс-конференции в Душанбе 6 августа директор Агентства госслужбы при президенте Таджикистана Джума Давлатов заявил, что в госслужбе нет места родственным отношениям и местничеству, а назначение кадров на руководящие посты по возможным признакам родства и местничества проверяется антикоррупционным агентством и Агентством госслужбы. Более того, по утверждению Давлатова, цифры о коррупционных действиях госслужащих «ничтожно малы».

Жертвы системы

Нельзя сказать, что с коррупцией в Таджикистане не борются совсем. Однако закон работает избирательно — наказывают тех, кем система может безболезненно «пожертвовать», а «проштрафившихся» крупных чиновников обычно либо переводят на должность рангом пониже, либо, если пришел возраст, отправляют на пенсию.

Среди тех, кем система решила «пожертвовать», например, оказался помощник аппарата президента Таджикистана по кадровой политике Хасан Раджабов, который в 2015 году по обвинению в коррупции был арестован и приговорен к пяти годам лишения свободы. Или замначальника главного управления программирования инвестиций и развития регионов Минэкономразвития и торговли Аскар Нурализода, которого за взятку в подмиллиона долларов отправили за решетку на 11 лет.

В прошлом году были арестованы сразу 17 сотрудников Агентства по борьбе с коррупцией. Среди предъявленных им обвинений – мошенничество, превышение служебных полномочий и подделка документов. В числе арестованных оказался бывший замдиректора Агентства Давлатбек Хайрзода, начальник организационно-инспекторского управления Джамолиддин Мухамадзода, начальник следственного управления Фируз Холмуродзода и другие руководители среднего звена. По данным источников в правоохранительных органах, в домах у них были обнаружены и изъяты коробки и мешки с деньгами, исчислявшимися миллионами долларов, а также золото в слитках и другие драгоценности, нажитые, вероятно, «честным трудом» при зарплате в $100 в месяц.

Всех арестованных суд приговорил к длительным срокам тюремного заключения. Легким испугом отделался лишь руководитель управления по коррупционным преступлениям в судебных и правоохранительных органах Сафар Джобирзода, по совместительству – зять Нуриддина Рахмонова, ныне покойного брата президента Таджикистана. Джобирзода, в отличие от своих коллег, не отправился в места заключения, а был тихо переведен в другое управление в центральном аппарате Агентства.

Впрочем, не факт, что все осужденные за коррупционные преступления чиновники отсидят назначенный срок и не выйдут раньше по амнистии или за «хорошее поведение». Так, в 2016 году главой джамоата (сельской управы) Тугарак Восейского района назначили бывшего заведующего отделом образования того же района Давлата Шарифова, который несколькими годами ранее был осужден за взятку в особо крупном размере по статье 245, части 4 (Присвоение или растрата). Статья эта предусматривает лишение свободы на срок от восьми до 12 лет с конфискацией имущества и лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью сроком до пяти лет. Однако, по словам самого Шарифова, он выплатил штраф и был освобожден после того, как подал прошение об амнистии.

Вместе с Шарифовым по его уголовному делу привлекались еще восемь чиновников Восейского района, которые также смогли досрочно освободиться и вернуться во власть. «Среди них Джафаров, глава управления финансов района, Давлатов Давлатмурод, глава агентства по земле, Рахмонов Искандар, глава потребительского общества района. Все они сейчас работают на руководящих должностях, несмотря на то, что в их отношении также был вынесен приговор», — сказал Шарифов информагентству «Озодагон».

Бороться можно, побеждать необязательно

«Какие-то «показушные» действия будут предприниматься, для того чтобы успокоить общественное мнение и западных партнеров. Это нужно и для повышения рейтинга существующей власти. К тому же Эмомали Рахмон может пытаться конкурировать со своим соседом Шавкатом Мирзиёевым, который, на мой взгляд, не совсем заслуженно завоевал статус реформатора. Какие-то действия может также предпринимать новый мэр Душанбе и потенциальный преемник президента Рустам Эмомали, чтобы создать себе имидж современного менеджера. Но серьезных мер по уничтожению коррупционной вертикали никто принимать не хочет. Для существующей власти коррупция является системой и одним из главных факторов функционирования. Поэтому в реальности все «антикоррупционные» действия являются показухой или борьбой кланов. Жертвами этой борьбы становится мелкая рыбешка, у которой, как говорят в Душанбе, нет «спины». Поскольку экономическая ситуация ухудшается, можно прогнозировать, что эта борьба обострится. Но представлять ее как борьбу с коррупцией было бы большим заблуждением», – сказал «Фергане» на условиях анонимности один из таджикских журналистов.

Выступление Эмомали Рахмона в антикоррупционном ведомстве. Фото пресс-службы президента Таджикистана

Что касается коррупционных дел, то информация по большинству из них закрыта, и получить к ней доступ широкая общественность не может. «Очень редко, когда можно получить информацию у чиновников правоохранительных и силовых структур. Сначала говорят, что в интересах следствия информацию дать не могут, затем дело становится засекреченным», – говорит наш собеседник.

С тем, что у властей Таджикистана нет политической воли для преодоления коррупции, согласен и проживающий в эмиграции гражданский активист Алим Шерзамонов:

«На каждом собрании президент журит чиновников и наказывает им не воровать и брать взятки, но это не имеет никакого действия. Власть связана по рукам и ногам клановыми отношениями и семейственностью. В системе установлен такой порядок, когда в награду за верность чиновнику разрешается брать взятки и даже воровать из казны. Если изменить этот порядок, сама власть потеряют такую важную для нее основу, как личная преданность нижестоящего вышестоящему. На этом держится вся система, а президент не может пойти против системы, которую сам и создал», — резюмирует Шерзамонов.

Равшан Раджаб

Подробнее читайте на fergananews.com ...

123 +